Из вещей, что я люблю: снимать очки, смотреть порнуху, резать себя и растворимый кофе 3-в-1.
Как-то забавно в последнее время выходит: мысли в голове катятся, словно перекати-поле по пустыне, а я не понимаю, или не хочу понимать, их. Это как старательно обходить больную тему, как глотать неловкие паузы литрами, после ссоры улыбаться натянуто друг-другу, закусывая щеку изнутри.
Мой разум просто огибает, плавно, словно желе, этот комок, катающийся туда-сюда вдоль моих измученых извилин. Заблудился в двух соснах.
Хочется верить, что когда-нибудь все это пройдет. Закончится. Типа овуляции. Типа беременности. Типа аппендецита. Типа кипяченое молоко в стакане. Типа подростковый, мать его, переходный возраст. Типа кризис среднего возраста. Типа, типа, типа.
Каждый год ждешь, что все это пройдет. Что мир, нет, ты, ррраз! и развернешься на все сколько_тебе_хочется градусов. Что старые мысли вылетят из головы, как имена новых знакомых, и останется лишь неловкое молчание как отголосок прошлого. Ждешь, когда перерастешь-переживешь эти свои страхи, эти свои желания-нежелания, мечты, комплексы.
Как в детстве было? Гулять до одури, купаться до синих губ, красоваться с новым бантом первого сентября, плакать, от того, что учительница не обращает на тебя внимание, таскать в карманах красивые камушки, скрывать от мамы царапины на коленках и затяжки на новых колготках.И самый большой твой грех - то, что опять ходишь босиком по холодному полу. И самый страшный проступок - разбитая ваза, двойка по русскому и, конечно, анекдот, который "матный".
Как-то не думается в детстве, что это когда-нибудь пройдет, но это проходит.
И ты сама режешь колени. Плюешь на затяжки на колготках. Привыкаешь к несправедливости/неоднозначности/бесполезности/непонятности цифр. Не обращаешь внимания на учительницу, а в карманах таскаешь что-нибудь полегче, но погрязнее камней. Или не таскаешь ничего.
И прежние страхи - о, боже, мама оставила меня одну в очереди! - уже не кажутся такими уж страшными. Если ты не сраный агорафоб, конечно. Зато появляются новые, которым ты не можешь придумать ни имени, ни названия, ни даже звука. Они тягучие, темные и копятся где-то внутри.